Посвящённая загробной жизни в христианском искусстве выставка открылась в Москве

Необычную выставку открыли в Музее древнерусской культуры им. Андрея Рублёва. Тема невесёлая: «Смерть и загробная жизнь в христианском искусстве», но большинство экспонатов вызывают позитивные чувства. Это православные иконы, в которых образ костлявой с косой не слишком серьёзен. А рядом с ними религиозная живопись Западной Европы, и там всё сурово: смерть предстаёт в чудовищном обличье. — Мы поместили рядом русские святыни и нидерландские гравюры, чтобы стала очевидна разница в подходе к этой теме, — объяснял мне директор музея Михаил Миндлин. — Для мастеров Западной Европы характерна натуралистичность. Их образ смерти порой отталкивающе физиологичен: детально выписанный скелет. В православной иконе образы сакрально-созерцательны, метафизичны, они призваны не вызывать страх, а побуждать к молитве. В этом, наверное, кроется принципиальная разница между двумя традициями. И тут вспоминается, как несколько лет назад в датском зоопарке пришлось убить жирафа. Это убийство сделали «детским образовательным проектом»: взрослые датчане привели своих малышей посмотреть, как извлекают органы из их «любимого Мариуса». Чтобы понять такую логику, нужно учесть, что ещё в XVII веке в Европе зимой (чтобы не пахло) открывались анатомические театры, где публика за плату наблюдала, как разделывают тела казнённых преступников. На это съезжались посмотреть целыми семьями, с детьми. Процесс был долгим, под музыку, а в перерывах зрители могли выпить и поесть. Подобное публичное зрелище было немыслимо в России. Даже неистовые новации Петра, который умел по-азиатски отсекать головы и по-европейски препарировать тела, не нашли отклика: открытый царём в Санкт-Петербурге анатомический театр посещали исключительно медики. В православной культуре не боятся мёртвых, но у нас принято относиться к телам усопших с уважением, а к смерти — как к таинству. И судя по выставке в музее, окончание земной жизни православным никогда не казалось страшной трагедией. Это неизбежный и важный переход, о котором — «безболезненном, непостыдном, мирном» — и сейчас молятся на каждой церковной службе.